Б.Н. Порфирьев
Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН
b_porfiriev@mail.ru

Аннотация: Возрастающие число и площадь лесных пожаров не только наносят значительный ущерб экономике и здоровью населения, но и ведут к деградации экосистем и выбросам парниковых газов. В статье дан анализ настоящей ситуации, представлены стратегии снижения выбросов парниковых газов. Рассмотрена эколого-экономическая эффективность инвестиций в развитие лесного хозяйства, комплексность политики рационального лесопользования.

Ключевые слова: лесные пожары, парниковые газы, эколого-экономическая эффективность инвестиций

УДК: 502.33; 614.842; 630

 

Рост рисков лесных пожаров и выбросы парниковых газов

    Лесные пожары оказывают существенное влияние на состояние лесов, на безопасность населения и хозяйственных объектов на прилегающих территориях, а также являются одним из существенных источников выбросов парниковых газов (ПГ) в мире и в России. По некоторым оценкам [9], в восточных регионах России в период 1995-2002 г. огнем в среднем в год было охвачено 4,2 млн га лесов; в Канаде в период 1949-1999 гг. пожарами было уничтожено в среднем в год 2 млн га бореальных лесов, что привело к выбросу более 27 млн т углерода.

    При этом для последних 20 лет (1991-2011 гг.) характерна тенденция увеличения риска лесных пожаров: только в России по официальным оценкам Рослесхоза их количество возросло с 17 тыс. в начале 1990-х годов до 25 тыс. в конце первого десятилетия нового века, а пройденная ими площадь – с 550 тыс. га до 1630 тыс. га, соответственно [1]. В то же время, по мнению ученых РАН и международных экспертов, эти показатели многократно больше. Так, по данным дистанционного зондирования РАН, среднегодовая площадь лесов, пройденная пожарами, в период 2008-2012 гг. – не менее 10 млн га, причем, по сравнению с 2003-2007 годами она возросла в 1,6 раза; по оценкам международных экспертов в 1998-2010 гг. эта площадь достигала в среднем в год 8,23 млн га (при вариационном размахе от 4,2 млн га в 1999 г. до 17,3 млн га в 2003 г.), из которых около 2/3 или свыше 5 млн га приходится на лесные земли [3, 8]. В долгосрочной перспективе (до 2040 г.) и в России, и в мире в целом – при отсутствии эффективной политики защиты лесов от пожаров – ожидаемый ущерб от них значительно возрастет под влиянием последствий изменений климата (увеличения продолжительности пожароопасных сезонов, средней скорости ветров, частоты засух и т.д. [4, 12, 15]), а также роста населения и материальных ценностей под риском.

    В России только прямой ущерб экономике, связанный с последствиями пожаров в виде сокращения базы лесного хозяйства в среднем на 800 тыс. га и соответствующими потерями древесины, оценивается по официальным данным от 30 до 40 млрд руб. или порядка 0,06% ВВП. Для сравнения: ущерб от лесных пожаров в Калифорнии (США), в 2012 и 2013 гг. оценивается, соответственно, в 2 млрд и 1 млрд долл., что составило 0,11% и 0,05% ее валового регионального продукта (ВРП). При этом стоит иметь в виду, что по величине ВРП (1,9 трлн долл. в 2012 г.) экономика Калифорнии заметно уступает, но вполне сопоставима с российской (ВВП по ППС в 2012 г. составил 3,2 трлн долл.) и занимает девятое место в мире. Кроме того, по предварительной оценке автора, экономический ущерб от катастрофического наводнения на Дальнем Востоке России осенью 2013 г. также составил 0,06% ВВП. Совокупный же ущерб, связанный последствиями пожаров, очевидно, на порядки больше, учитывая, во-первых, уже упомянутое почти шестикратное занижение официальных данных о потерях лесных массивов; во-вторых, величину урона вследствие снижения потенциала экосистемных услуг лесов; в-третьих, социальный ущерб и потери от лесных пожаров, в огне которых погибают люди и иногда сгорают целые населенные пункты. Только летом 2010 г. погибло более 50 человек, сгорело более 30 деревень и около 2 тыс. жилых домов, оставив без крова почти 4 тыс. их жителей [5]. По нашей оценке, совокупный ущерб может достигать 2 трлн руб., что эквивалентно 3.7% ВВП.

    Такая безрадостная картина вполне закономерна, если учесть неэффективность лесной политики, в том числе в сфере защиты лесов от пожаров, одной из причин которой является дефицит инвестиций в лесное хозяйство, включая технологии рационального лесопользования, защиту лесов от пожаров, в том числе в обновление технической базы пожаротушения. В то же время, по нашей оценке, потребности в инвестициях в модернизацию пожарной техники и другие меры, кратно снижающие указанные расходы на тушение лесных пожаров, как минимум, вдвое уступают размеру социально-экономического ущерба от них. Поэтому затраты на снижение рисков лесных пожаров необходимо рассматривать, прежде всего, как инвестиции в воспроизводство природного капитала и развитие лесного хозяйства, и, учитывая межотраслевые связи, в поддержание экономического роста. Кроме того, как инвестиции в снижение выбросов ПГ, а также экономического ущерба и людских потерь – т.е. в обеспечение общественной и экологической безопасности, а, следовательно, и национальной безопасности в целом.

    С тех же позиций нужно оценивать и отдачу от упомянутых затрат на снижение рисков лесных пожаров, а именно – как социально-экономическую эффективность инвестиций в комплекс соответствующих программ и мер. При этом в структуре выгод от их осуществления, помимо сокращения ожидаемого (возможного) экономического и экологического ущерба, и социальных потерь, важно учитывать и выгоды, обусловленные снижением выбросов ПГ. Это имеет принципиальное значение, по трем причинам. Во-первых, прогноз, в том числе в связи с глобальными изменениями климата, роста частоты лесных пожаров в умеренной и бореальной зонах, а также увеличение продолжительности пожароопасных сезонов; усиление интенсивности горения и величины выбросов ПГ [8, 9]. Во-вторых, императивы реализации Климатической доктрины России, включая выполнение ею своих международных обязательств в рамках Киотского протокола. В-третьих, огромный потенциал российских лесов по удержанию и накоплению (депонированию или стоку) углерода, содержащегося в ПГ, прежде всего в СО2.

 

Стратегии снижения выбросов парниковых газов: общие замечания

    Эффективное решение задачи снижения выбросов ПГ подразумевает чистое (нетто) сокращение указанных выбросов, представляющее собой разность между валовыми эмиссиями ПГ и их поглощением (стоком или ассимиляцией) экосистемами Мирового океана и суши, прежде всего, лесами, а также лугами и сельскохозяйственными угодьями. Соответственно, необходимо улучшение баланса между выбросами и поглощением ПГ которое обеспечивается мерами, способствующими, с одной стороны, сокращению абсолютных объемов указанных выбросов; с другой – увеличению ассимиляционного потенциала и объемов депонирования углерода экосистемами, прежде всего лесами.

    В настоящее время в России, как и международном сообществе в целом, главное внимание уделяется стратегии снижения валовых выбросов ПГ, в первую очередь их основными источниками – энергетическими и промышленными предприятиями, на которые приходится от 70% до 80% указанных эмиссий. В то же время, в рамках указанной стратегии недооценивается значение противодействия выбросам ПГ, обусловленным лесными пожарами. Величина этих выбросов, в которых отмечено повышенное содержание угарного газа и метана, в среднем оценивается международными экспертами в 121 млн т углерода или 448 млн CO2-экв. в среднем в год при значительной межгодовой изменчивости (от 19 млн т в 2000 г. до 855 млн т CO2-экв. в 2003 г.).

    Учитывая, что эмиссии ПГ, обусловленные пожарами непосредственно (процессом горения) и опосредованно (вследствие разложения древесины на гарях) примерно равны, в среднем природные пожары в России являются источником 250±51 млн т углерода или 925±189 млн т CO2-экв. в среднем в год, что составляет более половины объема всех промышленных эмиссий ПГ в стране. Более того, существующие модели прогнозируют удвоение числа пожаров в бореальной зоне к концу нынешнего столетия, возрастание количества пожаров, охватывающих большие площади и выходящих из-под контроля, усиление интенсивности горения и величины эмиссий ПГ [8].

    Кроме того, остается на периферии внимания лиц, принимающих экономические решения, другая эффективная стратегия, также связанная с лесами и обеспечивающая чистое сокращение эмиссий ПГ – увеличение потенциала лесов по поглощению (ассимиляции или депонированию) углерода. По оценкам ФАО ООН, запасы углерода в фитомассе лесов России составляют 49,4 млрд т (порядка 50 т/га) или 14% общемирового показателя. Чистая экосистемная продуктивность лесов (сумма ежегодного прироста живой и мертвой фитомассы лесов), по расчетам, проведенным специалистами ВНИИЛМ по методике Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), достигает 615 млн т углерода в год, что составляет не менее четверти углеродного баланса лесов мира.

    По оценкам экспертов Института глобального климата и экологии (ИГКЭ) Росгидромета и РАН объемы поглощения ПГ лесными землями (т.е. лесной растительностью, включая кустарники, и лесной подстилкой) варьируются от 278 млн до 332 млн т углерода в год (от 1020 млн т до немногим более 1218 млн т СО2-экв., соответственно). В том числе, так называемые управляемые леса вместе с кустарниками обеспечивали ассимиляцию от 64 до 191 млн т углерода в год (в среднем – 134 млн т или 492 млн т СО2-экв.). Без учета кустарников их вклад в поглощение ПГ составляет от 37 до 153 млн т углерода в год (в среднем – 101 млн т или 372 млн т СО2-экв.) [2, 6].

    В то же время, по расчетам специалистов Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН, эта величина существенно выше: в 2000 г. только лесами было депонировано от 280 млн т до 600 млн т углерода в год (от 1028 млн т [2] до 2202 млн т СО2-экв., соответственно[7]). Оценка экспертов Рослесхоза – 1880 млн т СО2-экв. в 2011 г. [1] – очевидно, представляет собой среднюю величину между максимальными значениями двух приведенных выше оценок.

    Не вступая в полемику по поводу перечисленных оценок, отметим лишь, что оценки ИНП РАН и Рослесхоза лучше согласуются с результатами расчетов группы международных экспертов, опубликованным в 2011 г. в авторитетном журнале Science. На основе двухлетних исследований этой группой впервые за последние 18 лет была предпринята попытка оценить роль лесов мира в глобальном бюджете углерода, базируясь на динамике его депонирования живой и мертвой фитомассой. Согласно полученным результатам, сток (поглощение) углерода в леса бореальной зоны составил 500±80 млн т углерода (1850 ± 296 млн т СО2-экв.) в среднем в год за период 1990-2007 гг. При этом почти 90% указанного объема стока обеспечивается лесами России, что дает величину поглощения равную 450±72 млн т углерода и 1665±266 млн т СО2-экв., соответственно [13, 14].

    Однако более важным представляется другое обстоятельство: независимо от конкретных чисел, приведенные выше оценки убеждают, что объемы поглощения ПГ российскими лесами компенсируют значительную долю выбросов углекислого газа предприятиями энергетики (порядка 1800 млн т/год). Примечательно, что даже официальная оценка величины поглощения ПГ лесами, выполненная специалистами Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов Российской академии наук (ЦЭПЛ РАН) по методике МГЭИК, превышает половину объема техногенных выбросов ПГ и превосходит или близка к 50%-му объему этих выбросов в период 2000-2011 гг., что более чем втрое превышает аналогичный показатель в США (по оценкам американских ученых, леса поглощают ПГ в объемах около 16% суммарных выбросов от сжигания ископаемого топлива [15]). «Умеренная» оценка Рослесхоза практически эквивалентна упомянутому объему выбросов ПГ, не говоря уже о более оптимистической оценке ИНП РАН, превышающей соответствующие эмиссии. Более согласованные данные 2009 г. показывают, что ассимиляция выбросов ПГ только управляемыми лесами в России достигла 300 млн углерода (1,1 млрд т СО2-экв.) или 31% от общего объема их эмиссий. Для сравнения: в США последний показатель был вдвое меньше (15%), в странах ЕС в целом составил 9%, в Канаде 2% [2, 6].

    Таким образом, в любом случае не вызывает сомнения исключительно важная роль лесов мира и России, в частности, в снижении выбросов ПГ и обусловленных ими рисков негативных изменений климата, с одной стороны, и эффективность политики устойчивого лесопользования как инструмента существенного снижения выбросов ПГ, с другой стороны. Тем более, что даже такая «нелесная» страна как Япония за счет лесов обеспечила подавляющую часть (более 70% внутренних и свыше 63% общих) сокращений выбросов ПГ в период 2008-2012 г. В соответствии с требованиями Киотского протокола, Япония должна была сократить выбросы СО2 и еще пяти ПГ на 6% – с 1,261 млрд т в 1990 г. до 1,186 млрд т СО2-экв. в среднем в год за период 2008-2012 гг. При этом 3,8% из вышеупомянутых 6% должны были быть обеспечены за счет ассимиляции лесов; 1,6% – за счет покупки квот на выбросы ПГ за рубежом; 0,6% – за счет уменьшения выбросов местных производителей и домохозяйств [10].

    Разность между общим объемом поглощения и величиной эмиссии ПГ при сокращении площади (рубке) и потерях (пожары, болезни, вредители) лесов, а также нерациональном землепользовании (например, разрушающих почву агротехнологий) определяет чистое сальдо поглощения или депонирования углерода соответствующими экосистемами.

    По оценкам ИГКЭ Росгидромета и РАН, в целом эмиссия ПГ лесами в результате сплошных рубок, деструктивных пожаров и прочих причин гибели древостоев варьирует от 133 до 217 млн т углерода в год; в среднем это составляет 163 млн т углерода или 598 млн т СО2-экв. в год, в том числе 18% приходится на пожары. В итоге чистое сальдо депонирования углерода составляет в среднем в год 142 млн т или 521 млн т СО2-экв. Если отталкиваться от средней величины объемов поглощения ПГ лесными землями, исходя из оценок ИНП РАН, последний показатель возрастет до 277 млн т (немногим более 1 млрд т СО2-экв.); при использовании оценок Рослесхоза и максимальной оценки ИНП РАН – до 349 млн т и 437 млн т (1,2 млрд т и 1,6 млрд т СО2-экв.), соответственно.

 

Депонирование углерода от выбросов парниковых газов экосистемами суши

    При долгосрочном развитии российской экономики по инвестиционно-инновационному сценарию, предусматривающему высокие темпы роста (увеличение ВВП к 2030 г. в 4,4 раза), сокращение населения страны (до 135 млн чел. к 2020 г. с последующей стабилизацией его численности на уровне 140 млн чел.); сохранение значительных масштабов экспорта топливно-энергетических ресурсов (575-600 млн т н.э. в 2030 г.), а также снижение энергоемкости ВВП на 3.3-3.6% ежегодно (в том числе, благодаря появлению после 2020 г. новых технологий) и отсутствие специальных мер по ограничению выбросов ПГ, возможны два полярных варианта сокращения выбросов ПГ. Вариант I – без юридически обязывающих объемов ограничений указанных выбросов. Вариант II – ориентируясь на требования так называемого «Сценария 450» Международного энергетического агентства (МЭА), которые предусматривают непревышение уровня концентрации ПГ в атмосфере величиной 450 м/млн и глобальной температуры – порога в 2°С к 2100 г. (по сравнению с доиндустриальным уровнем) [7].

    В то же время, может быть активнее использован пока недостаточно востребованный ассимиляционный потенциал лесов [2; 6]. В первую очередь, речь идет об увеличении и улучшении режима рубки, снижении потерь лесов от пожаров, болезней и вредителей. Среднегодовой объем эмиссий ПГ лесами вследствие роста указанных потерь в 2000 г. превысил уровень 1990 г. на 29 млн т углерода или почти в 2,3 раза. При сохранении тенденций в период 2000-2050 гг. выбросы ПГ могут значительно увеличиться, и особенно учитывая рост рисков лесных пожаров, а также болезней и инвазий вредителей в связи с изменением климата. Более того, сохраняющийся пока рост объемов депонирования углерода лесами России, по мнению экспертов ЦЭПЛ РАН и ИГКЭ Росгидромета и РАН, обусловлен двукратным сокращением лесозаготовок с начала 1990-х годов. Если предположить сохранение низких объемов рубок в будущем, то нынешняя активизация стока углерода будет исчерпана в течение 30-40 лет, т.е. к 2050 г., прежде всего по причине ухудшения возрастного и качественного состава лесов. Кроме того, при сохранении технологий рубок в условиях изменяющегося климата, наиболее заметно и резко на территории главных лесных массивов Сибири и Дальнего Востока, сток углерода и объемы его депонирования лесами могут начать сокращаться ускоренными темпами, вплоть до превращения лесов России из чистого поглотителя в источник нетто-эмиссий ПГ уже после 2035 г. Такой точки зрения придерживается, в частности, проф. Д.Г. Замолодчиков (ЦЭПЛ РАН). Другая точка зрения у проф. Ю.В. Синяка и Б.Г. Федорова (ИНП РАН), которые строят свои оценки на основе расчетов не текущего (годового), а среднего многолетнего (десятилетие) прироста биомассы. По их прогнозу, в XXI в. ожидается рост объемов поглощения углерода лесными экосистемами: если в 1990 г. эта величина составляла 442 млн т углерода, то в 2000 г. – 493 млн т; 2050 г. – 580 млн т; 2100 г. – 620 млн т.

 

Капиталовложения в устойчивое лесопользование и повышение энергоэффективности промышленности: «двойной дивиденд» инвестиционного маневра

    Как уже отмечалось выше, при оценке эффективности инвестиций в развитие лесного хозяйства и защиту лесов следует учитывать всю полноту выгод, получаемых в виде их так называемых экосистемных услуг. В их числе: поддержание среды проживания человека, обеспечение его жизнедеятельности (древесина, дары леса, генетические ресурсы (биоразнообразие); регулирование условий жизнедеятельности (регулирование климатических условий, степени природных опасностей и угроз, включая болезни, качества воды и ее естественной очистки); и обеспечение условий культурного развития (отдых и лечение, эстетическое наслаждение и духовное удовлетворение) [11, 5].

    Часть выгод от инвестиций в обеспечение охраны лесов от пожаров, а также от болезней и вредителей связана со снижением выбросов ПГ и увеличением стока углерода. Только реализация соответствующих мер на уровне, гарантирующем непревышение стоимости ущерба 1990 г., означала бы снижение эмиссий и соответствующее увеличение чистого сальдо поглощения и депонирования углерода в объемах, равных примерно половине дополнительных сокращений техногенных выбросов указанных газов при осуществления весьма жесткого и дорогостоящего «Сценария 450» Международного энергетического агентства (МЭА).

    Если к этому добавить существующий потенциал ассимиляции лесных экосистем (при любых расчетах, это порядка 2 млрд т СО2-экв.), то это будет означать не только полную компенсацию техногенных эмиссий ПГ в самой России, но и в течение длительного времени сохранение ее роли мирового экологического («климатического») донора. При этом в расчете на тонну выбросов ПГ потребность в инвестициях для реализации стратегии увеличения ассимиляционного потенциала лесов и других экосистем суши существенно меньше капиталовложений, необходимых предприятиям ТЭК и промышленности для сокращения эмиссий в рамках осуществления стратегии снижения валовых выбросов ПГ по «Сценарию 450» МЭА.

    Точные расчеты осложняются как отсутствием необходимых данных, так и противоречивостью информации. Поэтому приходится ограничиться огрубленной оценкой, с одной стороны, соотношения прироста инвестиций в энергоэффективность ТЭК и промышленности в 1990-2010 гг. и снижения выбросов ПГ за тот же период, которое составляет 60-65 долл./т углеродного эквивалента, или, округленно, 16-18 долл./т СО2-экв. С другой стороны – оценкой за тот же период соотношения прироста капиталовложений в развитие лесного хозяйства и увеличения объема поглощения ПГ лесами, которое составляет 30-35 долл./т углеродного эквивалента, или, округленно, 8-9 долл./т СО2-экв.). Исходя из приведенных выкладок получаем, что по критерию снижения выбросов ПГ отдача инвестиций в устойчивое лесопользование вдвое превышает отдачу от капвложений в энергоэффективность предприятий ТЭК и промышленности.

    Примечательно, что снижение выбросов ПГ и увеличение ассимилирующего потенциала лесов достигается теми же мерами, которые обеспечивают охрану лесов от пожаров, вредителей и болезней (то же можно сказать и о лесополосах, защищающих от этих угроз сельскохозяйственные угодья), а также помогают восстановлению лесов, пострадавших от перечисленных бедствий или последствий от чрезмерной (хищнической) эксплуатации. Таким образом, упомянутые меры являются социально-экономически и экологически необходимыми и эффективными вне зависимости от их внешних климатических эффектов, а снижение выбросов ПГ и увеличение ассимилирующего потенциала лесов – дополнительным выигрышем от реализации этих мероприятий.

    Отмеченное преимущество с точки зрения эколого-экономической эффективности никоим образом не означает необходимости полного замещения стратегии снижения валовых выбросов ПГ стратегией увеличения ассимиляционного потенциала лесов. Это обусловлено важной ролью инвестиций в более эффективные и ресурсосберегающие технологии, позволяющие снизить техногенные выбросы ПГ, в модернизацию энергетики и промышленности, а также (учитывая тесноту межотраслевых связей) всего хозяйственного комплекса страны.

    Поэтому наиболее целесообразным и выигрышным представляется комбинированный подход, сочетающий обе рассмотренные выше стратегии снижения выбросов ПГ. Он открывает возможность инвестиционного маневра, в рамках которого капиталовложения в охрану лесов и рациональное землепользование частично замещали бы и высвобождали средства, которые необходимы для обновления производств, не связанных или мало связанных со снижением выбросов ПГ, но модернизация и инновационные прорывы в которых могут быть критически важны для экономики и национальной безопасности страны в целом.
 

Литература

1. Ежегодный доклад о состоянии лесов Российской Федерации в 2011. М.: Рослесхоз, 2012.
2. Замолодчиков Д.Г. Система региональной оценки бюджета углерода лесов (РОБУЛ): научные основы, программное обеспечение, результаты. Доклад на международной конференции «Совершенствование системы оценки запасов углерода в лесах» (Москва, 20.01.2012).
3. Заседание президиума Госсовета о повышении эффективности лесного комплекса. 13 апреля 2013 г. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.kremlin.ru/transcripts/17876.
4. Оценка макроэкономических последствий изменений климата на территории Российской Федерации до 2030 г. и далее. Под ред. В.М. Катцова и Б.Н. Порфирьева. М., ДАРТ, 2011.
5. Порфирьев Б.Н. Природа и экономика: риски взаимодействия. М., Анкил, 2011.
6. Романовская А.А. Итоги Дурбана: учет лесных стоков во втором периоде Киотского протокола. Доклад на международной конференции «Совершенствование системы оценки запасов углерода в лесах» (Москва, 20.01.2012).
7. Федоров Б.Г., Моисеев Б.Н., Синяк Ю.В. Поглощающая способность лесов России и выбросы углекислого газа энергетическими объектами. Проблемы прогнозирования, 2011, №3, с. 127-142.
8. Швиденко, А.З., Щепащенко, Д.Г., Ваганов, Е.А., Сухинин, А.И., Максютов, Ш.Ш., МкКаллум, И., Лакида, И.П. Влияние природных пожаров в России 1998-2010 гг. на экосистемы и глобальный углеродный бюджет. Доклады Академии наук, 2011, № 4, с. 544-548.
9. Geo-5: Environmental Outlook: Environment for the Future We Want. UNEP. La Valetta: Progress Press Ltd, Malta, 2012, p. 73.
10. Japan’s CO2 emissions seen rising 3.5 pct in FY2012. www.pointcarbon.com/news/1.1937235 (11 Jul 2012).
11. Millennium Ecosystem Assessment. Ecosystems and Human Well-Being: Synthesis. Washington, DC: Island Press, 2005.
12. Moritz, M.A., Parisien, M-A., Batllori, E., Krawchuk, M.A., Van Dorn, J., Ganz, D.J. and Hayhoe, K. Climate change and disruptions to global fire activity. Ecosphere, 2012, No 3:art49. http://dx.doi.org/10.1890/ES11-00345.1.
13. Pan, Y., Birdsey, R., Fang, J., Houghton, R., Kauppi, P., Kurz, W.A., Phillips, O., Shvidenko A., Lewis, S., Canadell, J.G., Ciais, P., Jackson, R.B., Pacala, S., McGuire, A.D., Piao, S., Rautiainen, A., Sitch, S., Hayes, D. A Large and Persistent Carbon Sink in the World Forests. Science, 2011, Vol. 333, p. 988-993.
14. The Russian Forest Sector Outlook Study to 2030. Rome: FAO, September 2012.
15. West, J. How Climate Change Makes Wildfires Worse: Everything you need to know about the connection between blazes and climate change. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.motherjones.com/ environment/2013/06/climate-change-making-wildfires-worse?goback =%2Egde_2251906_member_249891151

 

Forest Fires Risk Reduction and Solution of the Problem of Greenhouse Gas Emissions Reduction: Investment Maneuver Opportunities

B.N. Porfiriev
Institute of Economic Forecasting

Abstract: Increasing number and area of forest fires not only cause significant damage to the economy and people’s health, but also lead to the degradation of ecosystems and greenhouse gas emissions. The article analyzes the present situation, presents strategies for reducing greenhouse gas emissions. ecological and economic efficiency of investment in forestry development and integration of forest management policy are also analyzed in the article.

Keywords: forest fires, greenhouse gases, ecological and economic efficiency of investments